Сыны Семаргла - Страница 99

— Ну, да сыновей, — погладив рукой бороду, пояснил Тихомир. — Но я их сегодня отошлю к своему брату на ночь, чтобы они вам не мешали.

Вы же у нас, сколько пробудите день, два?

— Нет, — усаживаясь на предложенное ложе, ответил наследник. — Лишь одну ночь, завтра с утра я уйду. А, что до города Колядец далеко?

— Дак, вы, ваша милость не на ту дорогу свернули, — молвил участливо большак. — На Колядец на развилке около леска, выбирать левую дорогу надо, а вы направо ушли, вот к нам и попали. А до Колядца от нас далеча, верст этак двести… не поменьше чуток… А, что, ваша милость, может вам баньку истопить.

— Нет, баню не надо, — замотал головой Святозар, чувствуя, что сил не хватает даже на разговор. — Баня разморит, а я и так обессиленный, не долечу завтра. Мне надо лишь отдохнуть, поспать.

— А поисть? — разводя руки в сторону, удивленно спросил большак.

— Нет, и есть, не буду, не хочется. Хочется только спать, — утомленно изрек наследник и принялся разуваться и раздеваться. Посем улегшись на ложе он подложил под голову подушку, и чуть слышно поинтересовался, — Тихомир, а чего у тебя так в доме тихо, где семья?

— Так, как где, ваша милость, — протянул большак, и, переминаясь с ноги на ногу, не решался покинуть Святозара. — По хозяйству управляются, жена, да дочери, коров доят, а сыновья помогают….

Так, что насчет еды, молочка может принести… а то вы уж, ваша милость, больно бледны, да измождены, вам бы поисть надобно непременно.

— Может завтра, поем, а ноне спать. — Святозар закрыл глаза и чуть слышно добавил, — иди, иди Тихомир, по дому у тебя дел наверно тоже много, а я буду спать. Большак, неслышно ступая, вышел из комнаты, а наследник тут же забылся сном, да таким крепким, каким не спал очень давно, крепким и без всяких сновидений. Святозар пробудился рано утром, ложа кругом него были пусты, и оттого было не ясно, спали ли на них этой ночью, или нет, а главное спал ли он или только, что сомкнул глаза. Через небольшое окно, занавешенное короткими бледно-голубоватыми занавесками, в комнату вливался неяркий солнечный свет. Наследник немного полежал еще, наблюдая за тем, как по соседнему ложу движется навстречу к нему длинный, желтоватый луч солнца, и прислушался, в доме было тихо, но из соседней комнаты все же слышался приглушенный говор двух голосов.

Он пошевелил руками и ногами, и почувствовал тупую боль не только в плечах, руках и ногах, но и во всем теле. Немощь и усталость была такой, словно он и не спал и не отдыхал вовсе, а только лишь сейчас прилег на ложе. Святозар положил руку на грудь, и пропел-прошептал повеленье, и немедля тупая боль покинула тело, но только боль, а усталость осталась. Наследник сев на ложе, спустил вниз ноги да принялся обуваться, надевать опашень, а поднявшись, повязал на стан пояс, поправил укрывала, на которых ночью отдыхал, и лишь потом направился к выходу. Святозар приоткрыл занавес и вышел в большую комнату, а вступив в нее, недвижно застыл на месте, и улыбнулся, залюбовавшись увиденным.

Потому как за большим семейным столом сидели и трапезничали: большак, его жена и семеро ребятишек разного возраста: четверо мальчиков и три девочки. На столе стояло несколько глиняных кувшинов с молоком, блюда с пирогами, огромный каравай хлеба, полукруглая чаша полная вареных яиц, чаши поменьше с творожным сыром, сметаной и маслом. За столом царила полнейшая тишина, редко переговаривались лишь большак и его жена, слышалось чавканье малых детей да стук ложек о чаши со сметаной. Святозар смотрел на покой и красоту этой большой семьи, на мир и лад в этом доме и почувствовал такую острую тоску по своим близким, которых может ему удастся увидеть совсем…совсем скоро, может даже и сегодня. Тихомир первым узрел замершего возле выхода из комнаты наследника, подскочил с лавки и поспешил к нему навстречу, а жена и детвора тут же прервали свой завтрак, и также безмолвно уставились на него.

— Ах, ваша милость, вы уже и проснулись, это верно младшие мои вас разбудили, уж так ложками стучат, непоседы…, — расстроенным голосом заметил Тихомир.

— Нет, они меня не разбудили, — улыбаясь, ответил Святозар, и оглядел двух младших мальчишек большака, которым было не больше пяти лет. — Я проснулся сам, потому что мне пора.

— Тады покушать, покушать присядьте, — указывая рукой на стол, пригласил Тихомир. Святозар отрицательно качнул головой, и, загладив рукой назад на затылок свои каштановые пряди волос, пояснил:

— Нет, есть не хочу, дорога дальняя, а на полный желудок лететь тяжело. Вы тут трапезничайте спокойно, да приятного аппетита вам, а ты, Тихомир проводи меня.

— Да— к как же, — взволнованно вмешалась в разговор жена большака, красивая, чуть полноватая женщина, с длинными цвета налитой пшеницы волосами, заплетенными в косу и убранную под тонкий, прозрачный платок. — Как же вчерась не ели и сегодня опять голодны… Нет надо поисть, нельзя голодным быть. Вы, ваша милость такой бледненький, изможденный, ох. хо…хошечки, как же над вами эти неллы издевались, да голодом вас заморили.

— Нет, — усмехаясь, отозвался Святозар. — Они меня голодом не морили, я сам не ел… потому как у них хлеб наш восурский не едят, а без хлеба разве можно есть… Так одна пустота то, а не еда.

— Ну, тогда, что ж, мы вас, ваша милость, хлебцем нашим и накормим, да пирогами, уж у Радушки, самые лучшие хлеба и пироги на деревне у нас. Да в дорогу мы вас соберем, — торопливо сказал Тихомир. — И коня дадим, да я вас до города Окацка провожу, чтоб вы не один были.

— Тихомир, ты, что думаешь я пошутил насчет птицы? — спросил наследник и оправил на себе опашень, да глянул в недоверчивые глаза большака, который не зная, что ответить, пожал плечами. — Нет, Тихомир я не шутил. Спасибо за приют на ночь, но есть, я не буду, а ты, Тихомир, проводи меня. Наследник поклонился в знак благодарности жене хозяина Раде, кивнул, взволнованно поднявшимся с лавки детям, и, получив в ответ поклон, пошел мимо стола и печи, к выходу из дома большака. Тихомир пропустив вперед наследника, все еще недоуменно пожимая плечами и поглядывая на жену, двинулся следом за ним. Святозар вышел на крыльцо, открыв тяжелую, деревянную дверь, и спустившись по ступеням, встал посередине двора. Он медленно вздел голову да воззрился на далекое небо. Высокий, высокий небосвод нынче был серо-голубого цвета, и по нему плыли огромные, белые облака предвестники непогоды, одначе солнце еще было в своей силе, и, поднявшись в вышину, благодушно освещало и согревало осеннюю землю.