Сыны Семаргла - Страница 55

— А где же ты тогда был? — все тем же взволнованным голосом поспрашал правитель и Святозар увидел как в последнем заходящем луче солнца, тревожным обжигающим огнем блеснули его голубые глаза. — Я приехал на площадь, тебя там нет, спрашиваю у людей, где ты? А они мне сказывают, что ты внезапно вскочил с табурета, взмахнул рукой и побежал по улице к выходу из города. Я послал Лесинтия к дому Оскидия, а сам поехал к крепостным воротам, но Винирий и воины, стоявшие на посту, доложили мне, что ты мимо них не проходил. А когда я вернулся и узнал, что в доме у Оскидия ты не появлялся… я решил, что с тобой стряслась беда. Я собрал воинов, чтобы… чтобы перетрясти этот город, но найти моего друга, Святозара. Наследник, услышав объяснения Аилоунена, убрал с его плеча руку, и тяжело вздохнув, чуть слышно произнес:

— Ах, Аилоунен, прости меня, я не хотел тебя так встревожить… прости.

— Так значит с тобой все в порядке? — уже более спокойным голосом, вопросил правитель.

— Конечно, конечно, мой друг… со мной все в порядке, — раздраженно ответил наследник, и со всей силы стукнул себя ладонью по лбу, да стремительно сойдя с места, направился вперед к дому Оскидия. Воины, спешившиеся с коней, беспокойно смотрели на Святозара и уступали ему дорогу, а тот, опустив низко голову, шел молча, и благодарил Бога ночного неба Дыя, который потемнил не только небо, но и весь город… Потемнил так густо, что теперь ему, Святозару, не возможно было рассмотреть в глазах этих воинов нескрываемую тревогу за его жизнь, тревогу которую вызвал очередной легкомысленный его поступок.

— Дурафья, дурафья, — шептал сам себе наследник, шагая очень быстро к дому Оскидия. — Дурашман, ты Святозар, истинный дурашман. Это ж надо придумать обернуться орлом, и никого не предупредив улететь, а бедный Аилоунен, наверно подумал, что враги тебя похитили или убили… Эх, Вий, выходит дурашман не твой сын, а я… Святозар шел по улице, не на шутку, разгневанный на себя. Он слышал, как его окликнул сзади Аилоунен, прося остановиться, но не стал этого делать, ибо ему было стыдно посмотреть в эти встревоженные ярко-голубые глаза отрока-мужчины. Стыдно было оправдаться, или даже объяснить, что он сделал. Около двери дома лампедра, стоял Оскидий, узнав в идущем Святозара, он радостно улыбнулся и даже попытался, что-то спросить. Впрочем наследник был так сердит, так разгневан на себя, что лишь покачал головой, не желая с ним разговаривать. Войдя в дом, он прямым ходом направился в свою комнату, в которой уже было темно, разулся, и, повалившись на ложе, подмял под себя плотную подушку, да уткнулся в нее разгоряченным лицом. «Дурафья, дурафья,»— еще какое-то время шептал он сам себе, а потом затих, задумавшись о том, что его легкомыслию поражались наставники не только в этой, но и други, и близкие в прошлых его жизнях, а теперь, и он сам был потрясен собственной, прямо так сказать простоте, или проще говоря— глупости. Вскоре в комнату вошел Аилоунен. Он прикрыл за собой дверь, и просвистел тихой трелью, а когда в комнате появилось три огненных шара, наполнивших ярким желтым светом покои, медленно приблизился к ложу наследника, сел на сиденье, поставленное около него и тихим, мягким голосом сказал:

— Знаешь, друг мой, мне кажется, тебе надо успокоиться… Наверно я зря так испугался за тебя. Ну, что может случиться здесь в Артарии, с тобой… человеком, который прошел Пекло. Прости меня, я погорячился, я не хотел тебя расстроить.

— Нет, нет, Аилоунен, — отрывая лицо от подушки и усаживаясь на ложе, поспешно откликнулся Святозар. — Не ты меня расстроил… а меня расстроило мое легкомыслие, или проще говоря глупость… Ну, скажи ты мне, как я мог не предупредив тебя улететь на реку купаться.

— Что? — переспросил правитель, и его тонкие дугообразные брови удивленно выгнулись. — Улететь купаться?

— Ну, да, — чуть тише ответил Святозар. — Просто пока я лечил этих людей, я так нанюхался этой… этой, друг мой… гнили, что мне показалось этот запах проник не только в нос, в рот, но он наполнил всю мою одежду. Он кажется проник даже вглубь, наполнив, и легкие, и душу, этим пекельным ароматом… ароматом сада Чернобога. И мне так захотелось смыть с себя эту вонь, вот я и обернулся орлом да улетел на Арту. Аилоунен нежданно громко засмеялся, и, откинувшись спиной на спинку сиденья, утер проступившие на глаза слезы, а миг погодя подавляя в себе смех, заметил:

— Друг мой, но зачем же было улетать. Ведь здесь в Артарии есть общие помывочные. Раньше они были платные, поэтому не всем были доступны, но сейчас туда может зайти всякий и обмыться. И вода в тех помывочных чистая, ее берут из колодцов… А в Арте… друг мой, эти неллы все помои из своих деревень и городов, долгие века выливают в несчастную Арту. И совершенно не нужно, было летать на эту грязную реку.

— Я не знал, — прошептал Святозар, и его лицо стало покрываться красными пятнами.

— Ну, надо было тебе меня подождать, — улыбаясь, добавил правитель. — Но из-за этого не стоит так расстраиваться, как это делаешь ты… Я только за одно теперь буду тревожиться, чтобы после купания в этой вонючей и грязной Арте, твоя кожа не покрылась теми язвами, которые ты так долго сегодня лечил на площади.

— Что ж, Аилоунен, — усмехаясь, молвил Святозар и приблизив к лицу, до этого пахнувшую вековой сыростью рубаху, принялся ее обнюхивать. — Тогда лечить меня придется тебе, мой друг.

— Ха…ха…ха…, — засмеялся правитель, наблюдая за исследующим материю рубахи носом наследником и его всяк морг изменяющимся лицом. — Ну, что воняет? — с трудом сдерживая рвущийся смех, вопросил он.