Сыны Семаргла - Страница 106

106

— Ах, отец, коли бы ты видел, что из себя представляет этот Нынышу, — улыбаясь, принялся пояснять Святозар. — Ты бы уж я и не знаю, смеялся бы с нами, или вообще перестал смеяться, и молчал от увиденного. Ведь он же этот Нынышу— дух. Мне его из деревянного истукана, ДажьБог помог создать и оживить … Он же деревяшка! У него только два глаза, да рот двигаются, а вместо души мои знания, вера и любовь!

— Тяперича понятно, почему он решил, себя правителем объявить, — откликнулся до этого не вступающий в толкование и лишь смеющийся Дубыня. — Раз у него, в его деревянной головешке, знания Святозара, не мудрено, что он ощущает себя правителем.

— Ну, я вообще-то наследник, — усмехаясь, проронил Святозар и посмотрел в довольные, улыбающиеся лица наставников, сидящих напротив, явственно озаряемых яркими бликами горящего пламени.

— Это сейчас, ты наследник, — мягко заметил отец. — Но все мы знаем, кем ты был, кто есть и кем навсегда останешься. Первый правитель восуров, первый человек Святозар!

— Вот и деревянный Нынышу, ощущает себя первым правителем лонгилов, и сыном ДажьБога, — досказал Храбр. — Гляди лонгилы скоро и вовсе забудут свои хуычыны и тыйчтыны, и заговорят на восурском.

— Нет…, — озабоченно протянул наследник. — Он не будет менять язык… ДажьБог ему не позволит… может быть. И вновь за костром наступила тишина, изредка прерываемая тихим смехом Стояна, Святозара и Храбра, которые тревожно и в тоже время радостно, обдумывали дальнейшее правление деревянного правителя Нынышу.

— Святозар, — внезапно прервал затянувшееся молчание Храбр, обращаясь к нему. — А, что насчет дивьих людей…

— Мне удалось им помочь, Храбр, — ответил Святозар, благодушно зыркая на объятые пламенем ветви в костре переворачиваемые палкой правителя. — Удалось и я так рад… Ведь ДажьБог уже очень давно, как я понял, уговаривал Семаргл простить дивьих людей. Но Семаргл, он очень строг и не прощает проступков… проступков которые направлены против Сварги… Однако мне он пообещал выполнить любую мою просьбу… Ну, а у меня какая может быть просьба… у меня ведь все есть и всегда было… а в этой жизни у меня есть даже больше, чем в предыдущих. — Наследник на миг затих, взволнованно вздохнул и добавил, — в этой жизни у меня есть такой замечательный отец… Самый лучший!.. Поэтому, я попросил Семаргла, чтобы он даровал дивьим людям прощение…Эх! Храбр, видел бы ты, какие он бросал взгляды на ДажьБога. Наверно он подумал, что это ДажьБог меня о том попросил…

— Святозар негромко засмеялся, вспоминая лица Богов.

— Так, ты видел не только ДажьБога, но и Семаргла? — удивленно поспрашал Дубыня.

— Да, видел. Вот так, как вижу сейчас вас… Семаргла, Перуна и ДажьБога, — пояснил Святозар, и, приподняв голову, уперся локтем в плащ и положил правую щеку на ладонь. — Они пришли к Асандрии, нарочно для того, чтобы показать сомандрийцам, кто такой Аилоунен.

— Да…, — протянул Стоян. — А мы, то тревожились за тебя, думали, что ты в плену.

— Нет, я теперь обладаю такой магией, — и наследник неторопливо поднявшись, сел. Он резко вскинул вверх правую руку и тихо пропел-прошептал и немедля до этого плотной стеной закрывающие небо тучи, прямо над сидящими возле костра наследником, правителем, наставниками и Стояном, вспыхнули неяркой лазурью, и на них замигали, точно малюсенькие искорки-брызги. Морг погодя искорки разом погасли, послышался не продолжительный звенящий звук, и лазурные тучи, разом лопнув, излились на землю крошечными крупинками лазури. Они покрыли землю, костер и сидящих возле него людей лазурной изморозью, а засим зашипев, иссякли. И тогда же с неба на Святозара глянули яркие, далекие звездные светила.

— Ого. гошечки, — молвил Дубыня, устремив взгляд вверх в темное небо, покрытое яркими звездами. — Но ты и лавины мог останавливать, так, что…

— Нет, это совсем другое, — тихим голосом отметил правитель, ощупывая рукав кафтана, на котором только, что иссякла лазурная изморозь. — Это был не заговор… да и заговор не смог бы такое сотворить… Я такое никогда не видел и не слыхивал о таком…

— Это другая магия отец, магия кудесника, — вздыхая, пояснил Святозар, и, опустив руку, протер выступивший на лбу пот, подумав, что какое-то время и вовсе не стоит использовать магию.

— А эту цепочку, которая весит у тебя на груди, и где так ярко мерцают рубины, тебе подарил Аилоунен, — поинтересовался отец, и, протянув руку, провел пальцами по цепочке, проходящей поверх опашня. Святозар молчал, не зная, как лучше объяснить, кто ему ее подарил, а когда отец, погладил его по волосам, точно подбадривая тем, смущенно ответил:

— Нет, эту цепь, мне подарил Бог Семаргл.

— На ней, как-то странно мерцают рубину, — кашлянув, так словно прочищал заложенное горло, изрек Храбр. — Так как мерцали, там, в той пещере символы языка Богов.

— Гляди-ка Храбр, — усмехаясь, отозвался Святозар, и, склонив голову, воззрившись на рубины, нежно провел пальцами по их гладкой, чуть согревающей поверхности. — Молодец, запомнил! Семаргл подарил мне цепь и новое рекло, и эти рубины показывают это рекло.

— Новое рекло! — возбужденно выкрикнули, не только правитель, наставники, но даже сидящей рядом со Святозаром Стоян.

— Да, рекло…, — чуть слышно добавил наследник, и утомленный разговором прилег на плащ.

— Святозар, какое рекло подарил тебе Бог огня? — также тихо за всех вопросил Храбр.

— Семаргл подарил, а Перун утвердил…, — сказал Святозар, ощущая слабость не только в теле, но кажется и в мыслях. — И мое новое рекло — Равен Богу!

106